Если Стамбул входит в топ-5 любых подборок туристических направлений, то в самом Стамбуле абсолютным лидером будет «Большой тур» по Босфору. И это действительно лучший способ познакомиться с городом.
Ранним утром, наскоро позавтракав, вы выходите из гостиницы. Вам повезло – выходной, нет еще толп на улице, а солнце уже разгоняет последние ночные облака. Утренний Султанахмет – это просыпающийся былинный великан. Его тело, отметены на нем – это история нескольких тысячелетий, от древнего Византия до Османского Стамбула. Голубая мечеть и Святая София, Топкапы и Гранд-Базар, все это проходишь мимо, чтобы попасть на пристань Эминёню, что в Золотом Роге у Галатского моста. Рядом с ним тоже еще пустынно – только огромные стаи чаек вокруг, но они везде, где есть Босфор. Рыбаков почти нет, да и рыбная торговля у пристани еще спит. Хотя именно здесь торгуют самым знаменитым видом фастфуда в Стамбуле – «балык экмек – рыба в хлебе», бутербродом с жареной рыбой, щедро приправленной специями и солениями. Ее жарят прямо здесь, на лодках, которые стоят вдоль набережной, поэтому запах тут бывает специфический. Но это время придет чуть-чуть позже.
Пристань Эминёню (Eminonu iskelesi) – самая старая пристань Стамбула, а может быть, и самое старое место всего города. Ведь когда-то здесь и возник Византий. И она до сих пор важный транспортный узел, из которого можно добраться до любой пристани Стамбула и его окрестностей.
Паром – самый популярный и самый любимый у жителей вид транспорта в городе. Первый стамбульский паром отчалил именно отсюда еще в 1837 году. И конечно, самые популярные туристические маршруты берут начало тоже на Эминёню.
И раз мы сегодня хотим попасть в Йорос – старую крепость, возвышающуюся на горе, где Босфор становится Черным морем, то «Большой тур», начинающийся здесь, лучший способ оказаться рядом с ней. После двухчасового похода по проливу, в деревне, сейчас дальнем пригороде мегаполиса – квартале района Бейкоз, будет ждать трехчасовая остановка. Этого времени вполне хватает, чтобы неспешно пройти по окрестностям.
А два часа пути до Анадолу Кавагы нисколько не утомляют. Панорама огромного города, раскинувшегося в Европе и Азии, проплывающая вокруг, – это одна из самых лучших прогулок в мире. Проходя путем «аргонавтов», можно представлять что угодно, ведь тут эпоха сменяет эпоху, и только по проходящим мимо судам можно иной раз идентифицировать время, в котором находишься.
Вот и пристань Анадолу Кавагы…Азия…Время сходить на берег. Нам повезло с погодой, последние дни зимы, здесь, в Стамбуле, давали +14 +15 и ясное небо. Ветер был. Довольно свежий, но совсем не холодный. Благодаря нетуристическому сезону людей на пароме совсем не много. Причем организованная группа, которая плыла с нами, сразу уходит вправо – к горе Бейкоз, а мы в одиночестве начинаем подниматься к Йоросу.
История самого места, где находится крепость, весьма примечательна, а если взять на веру некоторые факты из «альтернативной» истории, то и вовсе удивительна. Хотя подняться на эту вершину стоит только из-за одного вида на округу. Европейский берег, Босфор с перекинутым через него мостом и уходящая вдаль гладь Черного моря. Место с таким обзором считалось особенным много-много веков.
Греки называли его просто – Ιερός – «священное место». Здесь был жертвенник Аполлону, а потом и храмы двенадцати богам-олимпийцам с попутными ветрами. Так что и до нашей эры это было весьма посещаемое место. Вероятно, укрепления на горе присутствовали давно, но официально первым, кто построил тут крепость, считается византийский император Мануил I Комнин. Его правление – это, наверно, последние годы, когда Византия еще была «великой». Вот только мотив постройки, который указан в Вике и который тиражируется из описания в описание, явно неверен. Профессор отделения Византийской истории Стамбульского университета Асну Бильбан Ялчын утверждает, что это был вынужденный шаг императора для защиты от набегов викингов. Даже если отбросить тот факт, что викинги пришли бы с запада, а со стороны Черного моря, Константинополю могли угрожать, скорее всего, русские князья, то последний поход викингов в мировой истории – это походы 1066 года в Англию, то есть за 100 лет до постройки крепости. А последний морской поход русских князей на Царьград был еще на два десятка лет раньше, да и закончился он полным провалом.
Так что мотивы постройки были несколько другими, скорее даже из экономическо-таможенной плоскости. Но то, что для постройки Йороса была выбрана стратегическая высота с отличным обзором, – это бесспорно.
Первые боевые действия, по крайней мере, о которых мы знаем, начались с приходом 14-го столетия. В 1305 году отряды кайы – племени Эртогрула – берут Йорос и соседнюю крепость Шиле. Но судя по всему, ненадолго. Да и владели крепостью уже не византийцы. Гарнизон и сама цитадель были генуэзскими. Неслучайно турки до сих пор называют Йорос – Генуэзской крепостью. Итальянцы вернули себе форпост и продолжали его контролировать вплоть до первой масштабной осады Константинополя османами.
Сейчас Йорос – это две осыпающиеся башни и остатки крепостных стен, но к концу 14-го века это была уже одна из ключевых цитаделей на Босфоре, владея которой, вы контролировали «ворота» в Черное море. А к этому времени охранять их уже было от кого.
Правителем турок был тогда Мурад I, сын Орхана Гази и Нелюфер. Он был внуком основателя династии и первым из ее представителей, взявшим титул «султана». Если отец и дед Мурада расширяли свои земли в основном в пределах Малой Азии, то новому султану там было тесно, и он сосредоточил свои силы против Балканских государств.
К середине столетия усилия турок были вознаграждены. Один за другим они взяли Галлиполи, Адрианополь и Ниссу – загородное владение византийских императоров. По факту турки уже были у стен Константинополя. Османы активно участвуют во всех междоусобицах на Балканах, помогая то одним то другим, иной раз как наемники, а иной раз и как союзники, расширяя и укрепляя тем самым свое положение. Во всех областях Балканского полуострова турецкие отряды появлялись как бы на законных основаниях задолго до того, как османское государство предпринимало действия по их захвату. И такая тактика прекрасно работала.
В 1385 году была взята София. Далее по карте основным противником турок была Сербия, которая после смерти Стефана Душана погрязла в междоусобицах. В 1386 году турки с наскока вторгаются в страну, но пока неудачно. Но грядет уже Косово поле! Картинка из учебника Средних веков, где Милош Обилич убивает турецкого султана, была очень запоминающейся. На Косовом поле завязался очень важный и прочный узел, оказавший огромное влияние на всю Европейскую историю, и сказание о доблести сербов – лишь небольшая часть этого узла.
В 1389 году Мурад со всем войском двинулся в Сербию. На битву с ним к Косову полю пришли объединенные силы сербов. На то, как и в какой момент сражения Милош Обилич убил султана, существуют разные версии, но как бы это ни произошло, он стал одним из самых известных героев сербского народа. Несмотря на самопожертвование Милоша и стойкость сербов, всем известно, чем завершилась битва. Сын султана Баязид доказал, что его не просто так называют «Молниеносным». Возглавив войско, он не только окончательно разгромил сербов, но и тут же, на Косовом поле, сумел устранить соперника на трон. Он первым из османов убил своего брата Якуба, за которого была турецкая знать, тогда как Баязида поддерживали больше христианские союзники, ведь его мать была гречанка. Так Баязид, грек на ¾, после гибели отца, прямо на поле битвы был провозглашен султаном. Сын погибшего сербского князя Лазаря, Стефан стал вассалом Баязида, а дочь Лазаря – Оливера, попала в гарем султана. На этом уже Баязид I Молниеносный – 4-й правитель и 2-й султан Османской империи – не остановился. Он продолжил завоевания и осадил Константинополь, который становился уже островком посреди обширных владений османов. Захват византийской столицы был стратегической целью, но, несмотря на слабость Византии, город еще оставался крепким орешком. И первое, что сделал Баязид, чтобы расколоть этот орех, – повел свои войска к Йоросу.
Баязид Молниеносный сумел взять крепость в 1391 году. Но бои за нее были такие ожесточенные, что к востоку от Йороса пришлось разбить целое кладбище для погибших – «Шехитлик». После штурма Йороса Баязид захватывает и соседнюю крепость Шиле. Используя Йорос как опорную базу, султан начинает подготовку к осаде Константинополя, для чего в самом узком месте пролива возводится крепость Анадолухисар, ее и сейчас можно увидеть с борта парома.
Византийцы прекрасно понимали, к чему все эти приготовления. Поэтому отчаянно пытались найти союзников в предстоящем противостоянии. Мануил II Палеолог, ставший византийским императором в 1391 году, больше был за границей в поисках помощи от турецкой экспансии, чем в городе, сбросив бразды правления на племянника. На Западе Мануила, правда, уже не именовали императором, а называли титулом «царя греков». Посольство с просьбой о помощи от Константинопольского патриарха приезжало и к Великому князю Московскому Василию.
Хотя 36-летнее правление сына Дмитрия Донского считается одним из самых спокойных в истории Московского княжества, но войск князь на помощь Царьграду не послал. И на то были объективные причины. Во-первых, и своих военных проблем у Москвы более чем хватало. Во-вторых, вести о том, что Мануил служит Баязиду в качестве вассала и выступает против своих же, достигли Москвы еще в 1392 году. Тогда же Василий I отправляет в Константинополь письмо, в котором князь фактически признает факт падения Византии. А имя византийского императора больше не упоминается в российских литургиях, так как, по мнению Василия, «религия не может существовать без настоящей империи». Но, несмотря на это, русские князья объявили сбор денег для помощи Константинополю. В те тяжелые для нашей земли годы была собрана сумма – ни много ни мало 20 000 рублей серебром. Так что, несмотря на разногласия, помощь была оказана, и совсем не символическая.
Но основные надежды Мануил II возлагал на Запад. И тут ему в какой-то мере повезло. Вообще, если разобраться, то Мануил был весьма удачливым человеком. В мировой истории он, конечно, выглядит аутсайдером, но для себя лично византиец достиг всего, и практически всегда по чистой случайности. Мы в этом еще убедимся.
Монархом Франции в то время был Карл VI, прозванный Безумным. К моменту просьб Мануила французский король был в ясном рассудке несколько дней в году. И семена жалоб попали на благодатную почву. Карл с детства любил войну, заявив еще мальчиком отцу: «Отдай мне шлем, а корону оставь себе». Столетняя война оказалась на паузе – англичане разбирались сами с собой, а воевать Карлу хотелось. И тут такое серьезное дело. Недолго думая, французы организовали Крестовый поход. Тем более опыт уже был, в 1390 году дядя короля Людовик II де Бурбон уже сходил в поход против тунисских мусульман. Как сходил, правда, так и вернулся. Но первый блин всегда комом, поэтому уже 30 апреля 1396 года крестоносцы выступили из Дижона, пересекли Баварию и, погрузившись на речные суда, прибыли в расположение венгерского короля Сигизмунда в Буду. Вождем французских рыцарей был Жан Бесстрашный, сын Филиппа II Смелого Бургундского.
Пишу и понимаю – планы у французов всегда «наполеоновские». Первой целью они ставили себе всего лишь вытеснение турок с Балкан. Потом должен был быть марш на Константинополь, очевидно, под фанфары, для помощи его защитникам. Понятно, что город они бы спасли, поэтому им оставалось всего лишь пересечь пролив и пройти через Турцию и Сирию для освобождения Палестины и Гроба Господня. Плевая задача, они даже запланировали, как будут возвращаться обратно в Европу морем. Так короче и быстрей. Похоже, только в этой последней части их план опирался на знания.
«Молниеносный» и тут подтверждает свое прозвище, несмотря на быстрое продвижение крестоносцев, армия турок уже ждала их при Никополе. Битва состоялась в понедельник, 25 сентября 1396 года, на открытой местности неподалеку от городских укреплений. Этот Крестовый поход был просто классическим. Кого там только не было. Просто сборная солянка. В центре стояли французы. Чуть сзади выстроились венгры, немцы, рыцари-госпитальеры и поляки. На правом фланге находились трансильванцы, а на левом – валахи. Ранним утром Сигизмунд послал своего Великого маршала к Жану Бесстрашному с сообщением, что его разведчики обнаружили турок и необходимо отложить наступление на пару часов, чтобы как следует изучить силы противника.
Но на своем совете французы решили, что, затягивая время, венгерский король попросту желает заполучить себе все лавры победителя. Такой расклад истинных крестоносцев не устроил. Французская конница, усиленная конными лучниками, направилась навстречу туркам, спускавшимся с холмов. Госпитальеры, немцы и прочие союзники остались с Сигизмундом.
Рыцари первым сокрушительным ударом рассеяли авангард турецкой пехоты, но … увязнув в бою, они столкнулись с основными силами Баязида, которые к тому же были защищены полевыми укреплениями. Пришлось спешиться. Но французы смогли одолеть и это препятствие. Усталые, но предчувствующие победу рыцари поднялись на склон и… вместо бегущего противника увидели турецкую конницу, которая под звуки труб и барабанов ринулась на них в атаку. Началась резня. Чуть не погибший в бою Жан Бесстрашный попал в плен. Видя пленение командующего, последние рыцари прекратили сопротивление.
Сигизмунд двинулся на помощь. И тут решающую роль сыграла атака полутора тысяч сербских рыцарей короля Стефана Лазаревича. Войска венгерского короля были разбиты. Сам Сигизмунд вместе с Великим магистром Родоса сумел сбежать на простой рыбацкой лодке к кораблям венецианцев, стоявшим на Дунае.
Большинство пленных рыцарей турки обезглавили, оставив только 300 наиболее знатных, которых отпустили за большой выкуп. В «героической» европейской истории битва при Никополе описывается как противостояние десятитысячной армии против 200 тысяч турок. Турецкие источники описывают, как Баязид Молниеносный с горсткой воинов опрокинул в Дунай 130-тысячное войско крестоносцев. Современные историки говорят, что силы были примерно равны, и с обеих сторон было по 15–16 тысяч участников.
Подводя итоги сражения, невольно возникает вопрос – почему сербы так доблестно сражались за султана. Ведь после Косова поля прошло не более десяти лет. Но давайте подумаем – христиане греческого толка не были своими для Запада. По факту они были в их глазах немногим лучше еретиков. Об этом говорит и кровавый штурм Константинополя в 1204 году. Быть европейцем в ту пору означало быть христианином-католиком в первую очередь, а национальность играла второстепенную роль. И сербы не очень вписывались в картину европейцев. А вот череда султанов – дело совсем другое. Орхан Гази первым из османских правителей стал брать в жены европеек. Мурад I, погибший на Косовом поле, был сыном Нелюфер – византийской гречанки, именем Оливера при рождении. Многие умиляются, когда читают, что османы, в смысле султаны, иной раз проявляли «чудесное» терпение по отношению к не мусульманам. Но, а как бы было по-другому. Ведь для многочисленной знати сменяющие друг-друга правители были чужеродными. Сыновья от европейских наложниц с каждым поколением становились все более не османской крови, по крайней мере, те, кто заложил фундамент Османской империи. И тут Баязид, на 3/4 грек, с любимой сербской женой, был для них не худшим союзником. И про «кровь и отношения» – это отнюдь не праздные размышления. Сербы благодаря Деспине Оливере играли весьма важную роль при дворе султана. А про европейскую кровь у потомков османов – к примеру, принц-изгнанник Джем, праправнук Баязида, герой множества современных сериалов типа «Борджиа», при беглом подсчете окажется на 63/64 не турком. Я не призываю верить мне на слово, стоит потратить пару часов в Интернете – и этот «секрет» сам упадет вам в руки. Нет, кровь Эртогрула в нем, конечно, была, но какая – 1/64, и вот кому он такой был своим, вот в чем вопрос? Поэтому и опирались во многом османы на янычар, наемников и союзников христиан, так как сами были где-то «посередине».
Разбив христианское войско, Баязид уже без помех возвращается к осаде Константинополя. Помощи не видно, а своих сил у византийцев катастрофически не хватает. Жители города массово бегут и сдаются османам. Казна пуста, моральный дух защитников слабеет день ото дня. Падение города кажется неизбежным. Но в 1399 году Жан II ле Менгр, маршал Франции, по прозвищу Бусико с тысячью двумястами воинов прорывается сквозь блокаду в осажденный город. Это были единственные европейские рыцари, которые смогли прийти на помощь византийцам после поражения при Никополе. Бусико также участвовал в этом сражении, попал в плен и, оказавшись среди 300 знатнейших рыцарей, был выкуплен. Но на этом не успокоился. Ведь это был маршал Бусико – один из известнейших рыцарей той эпохи. Участник Столетней войны, Крестовых походов, войн с Литвой и Польшей, победитель множества схваток и рыцарских турниров. Просто «истинный рыцарь» из поэм. Только такая личность и могла прийти на помощь. Пытаясь снять блокаду, маршал решается на атаку. Правильно, атака направлена на Йорос. Французский отряд пошел на штурм, но взять крепость не смог. Единственным успехом оказалось сожжение селения у подножия горы. Отряд Бусико отступил.
Казалось, что византийский Константинополь доживает последние дни. Но удача Мануила Палеолога тоже не дремала. В Малую Азию входит войско Тамерлана. Конечно, удача удачей, но конфликт этих двух завоевателей был неизбежен. 28 июля 1402 года две армии встретились вблизи Анкары, и османская была разбита, а Баязид был взят в плен. Осада Константинополя закончилась сама собой. Султан Баязид I Молниеносный умер в плену через год. По легенде он покончил с собой, разбив голову о решетку клетки, не вынеся издевательств над своей женой – Деспиной Оливерой, которую заставляли голой прислуживать на пиру. Владения османов были поделены Тамерланом на три части между сыновьями Баязида – началась эпоха Междуцарствия и гражданская война.
Вот так, благодаря случайности – вторжению Тамерлана – у Мануила Палеолога получилось (скорее, конечно, не у него, а при его правлении) на полвека продлить агонию последнего осколка Римской империи.
На этом военная история Йораса заканчивается. Он так и остался у османов, не переходя больше в другие руки. Нет, он еще очень долго был важной действующей крепостью, вот только бои до него не доходили. К примеру, Руй Гонсалес де Клавихо, посол Испании к Тамерлану, побывал в нем и считал крепость «ключом, открывающим путь к Чёрному морю». Он отметил надежность укреплений и наличие в Йоросе турецкого гарнизона. В то время как крепость на противоположном, европейском берегу Босфора испанец нашел в разрушенном и брошенном состоянии. Говорят еще, что по ночам в Йоросе никогда не разводили огонь и не зажигали фонари, чтобы военные суда врагов теряли ориентир и садились на мель. Но это, скорее всего, просто легенда, а вот то, что крепостные стены еще несколько столетий служили пристанищем для торговых кораблей, – чистая правда.
Скажете, на этом все и можно идти вниз к парому. Но нет, есть у нас еще характерная для «ОколоПолитики», та самая «вишенка на торте», без которой мы не отпускаем читателя. Рано еще спускаться, ведь находимся мы сейчас в самом сакральном месте человеческой истории. По крайней мере, так говорит нам «Новая хронология». И то место, где мы стоим с супругой, по мнению ученых-математиков Фоменко и Носовского, не что иное, как остатки Иерусалима. Именно отсюда начинался путь Спасителя на Голгофу, которая в свою очередь и есть соседняя гора Бейкоз, где сохранились не только место распятия, но и сама могила.
Гора действительно есть. Местные называют ее еще Холм Юши и заверяют, причем не одно столетие, что на вершине холма находится могила Иисуса Навина.
Спорить со «знаменитыми историками» в рамках журнальной статьи, да и вообще, если честно, нет смысла. Замечу только то, что касается непосредственно Йороса и его окрестностей. Расстояние от крепости до Святой Софии, которая в «Новой хронологии» Храм Соломона, – 22 километра, и это по прямой. Перепад высот, то, что они находятся на противоположных берегах и разных частях света, я даже не считаю. Йорос никогда не был частью «Константинополя-Иерусалима», а в составе самого дальнего района Стамбула он стал только тогда, когда мегаполис разросся до 15-миллионного населения, да и сейчас он в городской черте только на карте. А что касается того, что средневековые хронисты могли перепутать имена, то это могло случиться в одном случае – если бы они были русскоязычными и других языков не разумели. Ни один средневековый хронист не мог спутать Иисуса Навина и Иисуса Христа по очень простой причине – эти имена звучат для них абсолютно по-разному. В латинской традиции имя Иисуса Навина передается иначе, чем имя Иисуса Христа, – Iosue вместо Iesus. И то же самое в исламской – Юша вместо Иса. А вот у православных, и соответственно, по-русски, оба зовутся Иисус. Поэтому к имени первого обычно прибавляется Навин или сын Навин, в то время как для западной традиции это уточнение совершенно излишне.
А если вдруг кого-то расстроило, что Йорос может не оказаться Иерусалимом, то подумайте: могила Иисуса Навина – библейского персонажа, преемника Моисея, полководца и предводителя еврейского народа – никуда же не делась. К ней можно подняться, рассмотреть и заодно полюбоваться на округу – ведь гора Бейкоз одна из самых высоких на Верхнем Босфоре. А еще одним штрихом, но очень важным, будет посещение рыбных ресторанов на пристани в Анадолу Кавагы. Многие стамбульцы, любители рыбной кухни, специально выбираются сюда в выходные, чтобы пообедать. И эта традиция передается в турецких семьях из поколения в поколение. Столетиями главным занятием местных жителей было рыболовство. Именно здесь ловили рыбу-меч. И лучше всего готовили рыбу тоже в Анадолу Кавагы. И нам удалось в этом убедиться. Так что обязательно попробуйте. А еще перед самым отплытием можете забежать на местный рынок – цены по сравнению со Стамбулом вас приятно удивят.
Обратный путь, после увлекательной прогулки, кажется совсем не заметным, но когда ты уже видишь Девичью башню – старый стамбульский маяк, а паром выходит на свою финишную прямую к Золотому Рогу, то ты ясно понимаешь, что этот Босфорский тур останется в памяти на всю жизнь.
